Автор: Сергей Пахомов
ЧАСТЬ 1: Терминология, хронология и начальные этапы развития
Под «гурджиевским движением», или гурджиизмом, в самом широком смысле слова, я рассматриваю совокупность восходящих к Гурджиеву идей и практик, а также всех направлений, школ, центров и отдельных персон, в той или иной степени (даже незначительной) использующих эти идеи и практики в своей жизни. Термин «гурджиизм» типологически вполне сопоставим с такими понятиями, как «теософия», «антропософия», «викканство», «масонство» и т. д. При этом я различаю (со всеми необходимыми оговорками) «чистый» гурджиизм, восходящий лично к Гурджиеву и строго следующий его учению (и отчасти учению Петра Успенского), и «смешанный» гурджиизм, который, относясь к Гурджиеву с огромным уважением, все же в значительной степени уклоняется в сторону от магистральной линии его учения, привлекая отовсюду самые различные идеи и практики.
Гурджиизм – заметное явление современного эзотеризма и существенная часть современной психопрактической культуры, нью-эйджа, а также масштабного движения за развитие человеческого потенциала, в развитии которого в России я выделяю четыре периода. Первый из них, начальный, охватывает время с момента приезда Георгия Ивановича Гурджиева в Москву до репрессий против мистических советских организаций в 1930-е гг. Особенностью этого периода, особенно на первых порах, является импульс, полученный гурджиевцами непосредственно от самого Гурджиева. Второй связан с деятельностью советских эзотерических интеллектуалов в подполье и полуподполье (вроде представителей южинского кружка), со знакомством с учением по книгам, а не от личных учеников Гурджиева. Этот период охватывает 1960-е–1980-е гг. В конце 1980-х – начале 1990-х гг. наступает третий, самый плодотворный период, который можно считать эпохой расцвета «чистого» гурджиизма в России. Он длится примерно до конца нулевых годов XXI в. В 2010-е гг. начинается четвертый период, который продолжается и в наши дни. О специфике каждого из этих периодов будет сказано отдельно.

Итак, история гурджиевского движения (частью которого является и история так называемых «гурджиевских движений», или особых движений под сочиненную Гурджиевым музыку, о которых речь впереди) началась больше ста лет тому назад. Важно отметить, что всемирная история гурджиизма началась на территории России. Точкой отсчета следует считать приезд Гурджиева откуда-то с Востока незадолго до Первой мировой войны в Москву (по другой версии, первоначально это случилось в Санкт-Петербурге). Когда это произошло, доподлинно неизвестно, называются разные даты с 1910 по 1913 гг. (Ровнер 2019, 436).
Появившись в России и начав там свою деятельность, Гурджиев был малозаметен в кругах местной состоятельной интеллигенции, на которую он хотел сделать ставку, но после знакомства весной 1915 г. в Москве с модным на тот момент и преуспевающим журналистом-оккультистом Петром Демьяновичем Успенским (1878–1947) становление гурджиевского движения пошло гораздо интенсивнее, и в течение двух последующих лет столичные группы учеников Гурджиева проявляли заметную активность, несмотря на неблагоприятные военные, а потом и революционные, условия. Тем не менее центр развития человека, о котором мечтал Георгий Иванович, все-таки не был открыт ни в Москве, ни в Санкт-Петербурге.
После Октябрьской революции в обстановке хаоса, вызванного революцией и гражданской войной, начинаются странствия Гурджиева с его учениками по разным местам все с той же целью – основания центра развития человека. Описание этой многострадальной одиссеи Гурджиева, разворачивающейся в основном за пределами России, выходит за рамки моего поста. Отмечу лишь, что после окончания этих приключений еще при жизни Гурджиева складывается разветвленная сеть центров и групп, руководимых либо им самим, либо его учениками, в различных странах – Франции (основной центр), Великобритании, США. Моя же задача – освещение советских и постсоветских изводов гурджиизма, которые в течение долгого времени находились вне мейнстрима гурджиевского движения.
Первый период: начало

Как уже отмечалось раньше, особенностью первого периода стало личное знакомство отечественных любителей духовности с «ранним» Гурджиевым, получение информации из первых рук. О том, как развивался процесс врастания тогдашних российских учеников в гурджиевское учение, с какими сложностями они сталкивались, хорошо рассказано в книге Петра Успенского В поисках чудесного (Успенский 1999). В целом немногочисленный состав этих учеников распадается на две части. Первая из них последовала за учителем, осев в конце концов в разных странах Запада. Вторая же осталась в революционной России и претерпела разные мытарства. Некоторые люди умудрились сохранить опыт работы, проводившейся в этих группах, и бережно пронесли его в течение десятилетий. К ним относится Федор Петрович Веревин (1901–1968). Еще будучи подростком, он был вовлечен в московскую довоенную группу Гурджиева, куда его привел старший товарищ, Владимир Алексеевич Шмаков (1887–1929), впоследствии известный философ-эзотерик, автор книг Священная книга Тота (1916), Закон синархии (1922), Основы пневматологии (1922). Свой интерес к теме Четвертого пути Веревин не утратил и после отъезда Гурджиева. Не покинув большевистскую Россию после Октябрьской революции, Веревин принимал участие в деятельности разных мистических объединений, в том числе созданного Шмаковым Ордена розенкрейцеров (манихеистов), или орионийцев, который просуществовал до 1933 г. (Никитин 1999, 31–32), после чего был разогнан властями. Репрессии лишь слегка коснулись молодого мистика. Он стал моряком на флоте, закончил Московский институт инженеров транспорта. Опасаясь ареста и справедливо подозревая негласный надзор за собой со стороны властей, он старался вести добропорядочную жизнь советского обывателя, однако при этом, скорее всего, практиковал какие-то гурджиевские техники. Во всяком случае, именно к Веревину возводит свои истоки группа Анатолия Арлашина, существующая до сих пор.
Как именно протекала жизнь разрозненных гурджиевских групп в 1930-е–1950-е гг., мы доподлинно не знаем, но, по всей видимости, могли быть какие-то отдельные встречи и глубоко законспирированные практики.
Второй период: оттепель
Именно Веревин невольно стал связующим звеном между самим Гурджиевым и кругом советских московских интеллектуалов, глубоко заинтересовавшихся учением Четвертого пути. В частности, в одной из московских библиотек в 1960-е гг., где Веревин увлеченно читал оккультную литературу, с ним случайно столкнулся Владимир Григорьевич Степанов (ака Джи, 1941–2011), один из неформальных лидеров тогдашнего подпольного советского эзотеризма. Веревин поделился своими познаниями Четвертого пути и с ним, и с другими своими учениками (Н. Коршаковым, А. Калитенко) (Ровнер 2019, 424). Но Веревин скорее представлял собой большое исключение из правил. Люди, которые заинтересовались идеями Четвертого пути в 1960-е гг., уже не знали Гурджиева лично, как не знали ни его ведущих учеников, ни трансформации идей и практик Гурджиева в 1920-е–1940-е гг.
1960-е гг. – благодатный период эзотерического диссидентства. Контроль КГБ не был столь всеохватным, как раньше, жестокие преследования инакомыслящих, пытки и лагеря остались в прошлом, хотя, конечно, бывали и исключения. Несмотря на то, что идеология «научного коммунизма» продолжала господствовать как монопольная истина, у ищущих людей при желании было немало возможностей обходить государственную идеологическую машину в поисках альтернативных мировоззренческих систем. Действовали различные литературные салоны (особенно в 1970-е гг.), собирались кружки творческих интеллектуалов. Посетители этих салонов и кружков в большом количестве читали и обсуждали самую разную литературу, включая поступавшие по линии самиздата многочисленные книги эзотерического содержания. А некоторые книги по недогляду со стороны КГБ можно было найти, например, и в Ленинской библиотеке. Среди этих книг были и сочинения Гурджиева и Успенского.
Важно сразу же отметить, что гурджиизм не был ни единственным, ни главным идейным течением в кругах молодых интеллектуалов-эзотериков, он сочетался с другими элементами синтетического лоскутного идеологического «одеяла», во многом носившего протестный характер. Это была полновесная советская контркультура.
Наиболее ярким примером таких объединений был «южинский кружок» во главе с писателем Юрием Витальевичем Мамлеевым (1931–2015). Он сам, а также Евгений Головин, Гейдар Джемаль, Владимир Степанов, Игорь Дудинский, Владимир Ковенацкий и другие обитатели и посетители «кружка» испытали определенное влияние Гурджиева. Их привлекала провокационная, чуждая сантиментов и мягкости педагогическая манера Гурджиева, которой они пытались подражать. Кроме того, они использовали некоторые упражнения вроде знаменитого самовспоминания или «стоп», одобрительно была встречена и идея механистичности человечества. Тем не менее из-за особенностей эзотерического подполья, недостаточности источников информации, оторванности от центров международного гурджиизма идеи Гурджиева в значительной степени смешивались с идеями, почерпнутыми из иных источников. «Южинцы» не видели существенных отличий в учениях Гурджиева, Блаватской, Штайнера, Рерихов и Рене Генона, для них они все были носителями некоего единого откровения. Их мало беспокоило то, что Рерихи, например, терпеть не могли Штайнера, а Генон советовал своим ученикам «бежать от Гурджиева как от чумы» (Стефанов 1996, 22). Впрочем, несмотря на симпатию к Гурджиеву, для «южинцев» все же гурджиизм был лишь частью их идеологии, куда большее значение для них имел «каирский отшельник» Рене Генон. Ведь не случайно «южинцев» считают родоначальниками отечественного традиционализма.
Синкретичность советского эзотерического мировоззрения, частью коего был гурджиизм, на самом деле вторила синкретичности самого же учения Гурджиева, который приобрел познания в различных областях и синтезировал их в нечто целое. Ведь в учении Гурджиева можно найти идеи, почерпнутые и из суфизма, и буддизма, и христианства, теософии, западной философии. Точно также и в условном «южинском» учении находилось место самым разным проявлениям эзотеризма, мистицизма, литературных экспериментов и художественных изысков.
Несмотря на то, что советские эзотерики не имели контактов с западными коллегами, некоторым из них удавалось установить связь с зарубежными последователями Гурджиева. В частности, Капитан Джи (В. Степанов), если верить Аркадию Ровнеру, смог наладить связь с кругами, близкими к Идрису Шаху (1924–1996), и в Советский Союз от последнего приезжал известный писатель Роберт Грейвз (1895–1985) (Ровнер 2019, 425). Это, конечно, не выглядит непосредственной связью с западным гурджиевским движением как таковым, но на фоне полнейшего отсутствия таких контактов даже такое опосредованное общение уже можно считать в каком-то смысле прорывом.
От одного из «южинцев», художника и поэта Владимира Ковенацкого, тянется нить к другой небольшой группе, которую возглавлял Борис Кердимун, куда входил также и Виктор Холодков (он же Олсуфьев), создатель впоследствии одноименного и весьма примечательного сайта, материалы которого демонстрируют как эрудицию его творца в эзотерических вопросах, так и ядовито-полемичный характер его выступлений, включая и критику в адрес различных последователей гурджиизма.

Впрочем, в те годы были такие люди, которые в большей мере смогли интегрировать в свою жизнь учение Гурджиева; в частности, к ним можно отнести писателя Аркадия Борисовича Ровнера (1940–2019). Он также познакомился с учением Четвертого пути в 1960-е гг. Пожалуй, именно ему первому из этой блестящей плеяды диссидентов-эзотериков удалось наладить постоянный контакт с западным гурджиевским мейнстримом. Эмигрировав в США в 1973 г., Ровнер познакомился там с лордом Джоном Пентландом, который возглавлял американский Гурджиевский фонд. Через него Ровнер вышел на лидеров мирового гурджиизма – Жанну де Зальцман и ее сына Мишеля де Зальцмана, а также на других людей, тем самым невольно став главным «ортодоксальным» гурджиистом, имевшим отношение к СССР. В течение десяти лет Ровнер активно ездил по всему миру, набираясь различных знаний, но в середине 1980-х гг. в его деятельности наступает пауза, которую он заполняет осмыслением полученных знаний.
Ровнера можно считать одним из первых историков гурджиевского движения («чистого» гурджиизма) в СССР. В ряде своих текстов, включая фундаментальный труд Гурджиев и Успенский (2002), он вспоминает период 1960-70-х гг., отмеченный подпольным развитием гурджиизма в СССР. Он не без сожаления утверждает, в частности, что «не произошло ни объединения групп на основании учения Гурджиева, ни общего их развития в заданном Гурджиевым направлении, но лишь усвоение, применение и включение гурджиевского учения в самобытный контекст того времени» (Ровнер 2006).
Анализируя гурджиевское движение в тогдашней Советской России, Ровнер отмечает наличие трех степеней включенности гурджиизма в контекст эзотерического подполья, степени, которые можно назвать «слабой», «средней» и «сильной», и, соответственно, пишет о трех «линиях» «воплощения и развития учения Гурджиева»: 1) полное поглощение гурджиевского учения иными явлениями и процессами, 2) сочетание «гурджиевских методов и систем» с другими системами, и 3) попытка создания аутентичных гурджиевских групп (там же).

Одним из ветеранов гурджиевского движения в России является Анатолий Романович Арлашин (род. 1942). Как гласит его официальная автобиография, гуляющая по интернету (например, здесь), сам он родом из Орехово-Зуево, учился в МХТИ им. Менделеева в 1961–1967 гг. Примерно в тот же период увлекся йогой, гипнозом, экстрасенсорикой, сотрудничал с секцией «Биоинформация» научно-технического общества радиотехники, электроники и связи им. А. С. Попова, которое в течение позднесоветского периода было центром, исследовавшим необычные возможности человека. В 1965 г. Арлашин познакомился с представителями группы Федора Веревина и включился в их работу. Примерно в тот же период он знакомится с неким И. П. Абросимовым, который обучал практическому ясновидению по методике, предположительно восходившей лично к Григорию Распутину. В 1967 г. он встречается с Аркадием Ровнером. После смерти Веревина в 1968 г. группа до 1972 г. работала все в том же Обществе им. Попова. Внешне занимаясь исследованиями экстрасенсорного восприятия, группа конспиративно изучала Четвертый путь и практиковала гурджиевские технологии. В 1982 г. группа Арлашина сливается с другой группой Четвертого пути, связанной с художником В. Ковенацким, которая, впрочем, вскоре разваливается из-за внутренних склок. В 1983 г. Арлашин из-за своей деятельности имел неприятный разговор в Московском горкоме партии, и в целях смягчения преследований переехал в Ялту. Там он в 1989 г. на излете СССР организует еще одну группу Четвертого пути.
В 1996 г., уже после крушения Советского Союза, Арлашин становится организатором такой группы, как Остров сознания, которая впоследствии переименовывается в Центр творческого мышления. Этот центр существует и по сей день, им руководят Арлашин и его жена Татьяна Орбу. У этого Центра есть свои цели и задачи. Цель школы – помощь тем, кто заинтересован в развитии своего сознания посредством Четвертого пути. К этой цели ведут четыре задачи: 1) разъяснение смысла учения Пути, 2) соотнесение знания Пути с тем, о чем говорят другие учения о саморазвитии, 3) практические рекомендации людям, практикующим Путь, и 4) создание координирующего центра для тех, кто заинтересован в Пути (История школы web).
А. Арлашин – автор книги Четвертый путь вверх (см. Арлашин web)). Данный труд, как и некоторые другие, был выложен на сайте sufism.ru, вероятно, в конце 1990-х – начале 2000-х «для нужд центра». В первом приложений к нему Арлашин описывает «десять заповедей путника»:
1. любить Бога и людей: «эта заповедь напоминает о необходимости нахождения в сущностной состоянии сознания».
2. всегда быть здесь и сейчас: речь идет о состоянии самовоспоминания.
3. радоваться успехам своих товарищей: поскольку «эмоциональное состояние одного человека передается другим».
4. быть чуждым гордыне и алчности, ведь гордыня является «точным проявлением ложной личности, и человек в этом состоянии не способен к развитию». Алчность же – «это попытка заткнуть силой денег брешь, созданную в эмоциональном центре страхом бессилия и беспомощности».
5. любить критику: «только в группе человек услышит и поймет правду о себе».
6. бороться с бессознательностью в себе: отрицание автоматизмов в своем поведении.
7. быть чуждым злословию и интригам, поскольку они способны разрушить любой коллектив.
8. быть искренним в группе. Это позволяет «получить от нее реальную помощь и пользу».
9. быть герметичным вне группы: не выносить вовне личную информацию, рассказанную откровенно другими членами группы.
10. соблюдать заповеди Иисуса Христа и Моисея (эти заповеди, приведенные в старославянском стиле, комментируются автором во 2 и 3 приложениях соответственно).
Как можно заметить, в этом своеобразном декалоге сразу пять заповедей, или половина – 3, 4, 5, 7 и 8, и отчасти 9 – связаны с поведением в группе, что отсылает нас к идее Гурджиева о том, что работа возможна только в коллективе, в одиночку человеку сложно выбраться из-под социального и космического давления. Пункты 1 и 10 напоминают о том, что Гурджиев иногда позиционировал свое учение как «эзотерическое христианство» (Успенский 1999, 138–139). А пункты 2 и 6 вторят популярным лозунгам неоадвайты, Ошо и Джидду Кришнамурти.
Любопытно, что в этой группе в фамилии «Гурджиев» принято делать ударение на первом слоге, потому что Гурджиев якобы сам представлялся так своим московским ученикам.
Группа Арлашина существует по сей день, есть много видео выступлений Арлашина на Youtube, при этом всяческую помощь супругу оказывает Татьяна Орбу. Не так давно они обновили свой сайт, на котором выложено немало материалов. Определенным изводом этой группы является другая – Творческое раскрытие индивидуальности Михаила Евтихова с его слабо функционирующим сайтом «Энеаграмма». Евтихов занимается практиками саморазвития с 1993 г.; он учился у Арлашина с 1997 по 2014 гг.
Чтобы не прерывать изложение, я вкратце осветил деятельность Арлашина и его объединений с начала их появления и до настоящего времени. Тем самым эта деятельность целиком входит в третий период развития гурджиизма в СССР и России, который следует представить подробнее.
Продолжение следует…
Литература
Арлашин, Анатолий Р. “Четвертый путь вверх.”http://www.olsufiev.com/4W/Gurdjieff-AGS.htm.
Арлашин, Анатолий Р. “О нас.” https://xn--80aaaki9bac4a9j.xn--p1ai/%D0%BE-%D0%BD%D0%B0%D1%81/.
Никитин, Андрей. Мистики, розенкрейцеры и тамплиеры в Советской России. Москва: Интерграф Сервис, 1998.
Успенский, Петр. В поисках чудесного. Санкт-Петербург: ФАИР-ПРЕСС, 1999.
Ровнер, Аркадий Б. “Гурджиевское движение в России 1960-х и 1970-х – воспоминания и рефлексии участника.” http://ariom.ru/forum/p357562.html, 2006.
Ровнер, Аркадий Б. Георгий Гурджиев и Петр Успенский. Москва: АСТ, 2019.
Стефанов, Юрий. “Волшебная гора Рене Домаля.” // Домаль, Рене. Гора Аналог. Пер. с франц. Т. Ворсановой, 7–33. Москва: Энигма, 1996.
Изображение на обложке поста: “Гурджиевские движения” ©gurdjieff-dances.com
Читать статью на английском.
Цитируйте эту статью: Сергей Пахомов, “Гурджиевские движения в СССР и России: прошлое и настоящее. Часть 1: Терминология, хронология и начальные этапы развития”, in New Age in Russia, 22/11/2021, https://newageru.hypotheses.org/?page_id=6129.