Автор: Николай Смирнов
Когда я сталкиваюсь с выражением «русский нью-эйдж» сегодня, в контексте войны в Украине и продолжающейся трансформации российского общества во все более воинственное, варварское и нетерпимое, первая реакция, которая у меня возникает, связана с негативной критической иронией, поскольку современная Россия воспринимается многими как фашистское государство [1], и, как таковое, мыслится как ведомое некой оккультной синкретической идеологией, подобно неоевразийству Александра Дугина. Однако в таком восприятии, а точнее его «естественном» автоматизме, содержится немало экзотизации и ориентализма, причём не только в отношении России, но и в отношении «мистицизма», «оккультизма» и «эзотерики», некритически смешанных друг с другом и тут же приравненных к чему-то очень близкому к фашизму. Как правило, это становится исчерпывающей характеристикой обоих составляющих этого уравнения. [2] По мнению исследователя эзотеризма Марко Пази подобные редукциии играли ключевую роль в аффективных, влиятельных теориях, сформулированных после Второй мировой войны для предотвращения будущего нацизма, в частности, в программных «Тезисах против оккультизма» Теодора Адорно (1947) [3].
Для меня, однако, эзотеризм не всегда иррационально опасен в адорнианском смысле (хотя он, безусловно, может таковым быть или стать). В его истории также видна отчетливая антиавторитарная линия, включающая, например, гностико-герметические альтернативы преобладающему христианству; биографии гуманистов-магов и бунтарей эпохи Возрождения, таких как Джордано Бруно; проекты всеобщей радикальной реформации, которые когда-то сформулировали розенкрейцеры, масонство или революционный романтизм; и многие другие явления, вплоть до поп-культурных эпических нарративов современности, таких как «Матрица» или «Звездные войны». Более того, я предполагаю, что существуют некие тесные связи и даже, более того, структурное сходство между антиавторитарным эзотеризмом и освободительными идеологиями, как то: идея Карла Маркса о самореализации человечества; антиавторитарный постмодернизм Жиля Делёза и Феликса Гваттари; или же особая часть деколониальной мысли с ее мечтой о нерепрессивной открытой реляционной «раздробленной» (fractured) тотальности. Иногда это структурное сходство проявляется напрямую, как это было в ранних коммунистических сообществах, (например, у диггеров); а также в проектах «богостроительства» среди отдельных групп большевиков в начале 20-го века или в части постколониальной литературы, связывающей эмансипацию с эзотеризмом [4].
На глубинном уровне структурное сходство обеспечивается антиавторитарным пониманием эзотеризма. Для меня это, прежде всего, эзотерическая вера в то, что путь к абсолютной истине и всеобщей социальной справедливости ведет внутрь, в «сердце» мира/людей/вещей/материи, а не направлен на какой-то внешний («экзотерический») институт, такой как государство, капитал или абсолютно трансцендентный Бог, который по своей природе есть и всегда будет отделен от мира людей. Напротив, эзотерическое понимание подразумевает, что каждое человеческое существо заключает в себе частицу божественной природы и по этой причине не нуждается во внешнем религиозном авторитете. Более того, люди могут и даже обязаны улучшать свой несовершенный мир посредством определенных моделей, бытующих в эзотерической внутренней реальности и соотносящихся со внешним миром согласно принципу микро-макрокосмического speculum/зеркала/аналогии. Из этого (перевернутого) понимания взаимозависимости брали свои истоки эзотерические проекты мятежной Реформации и Революции, подобные идеям Бруно и розенкрейцеров.
В дальнейшем антиавторитарный эзотерический комплекс был еще больше секуляризован, проявившись, например, в романтическом национализме как вере в то, что люди одной нации находят «истину» внутри их национального сообщества, а не во внешней имперской власти. Или в трудах Георга Вильгельма Фридриха Гегеля, а затем и Карла Маркса об «эзотерическом» (по словам самого Маркса [5]) понимании экономики, где стоимость концептуализируется как застывший человеческий труд в «сердце» товара, или его же понимании Selbstbetätigung (самоактуализации) человечества как самодеятельного процесса реализации внутреннего потенциала природы и человека [6]. Вот почему такое видение я считаю эзотерическим (внутренним) и антиавторитарным (вызов любому внешнему авторитету), где программное бунтарство напрямую вытекает из «эзотеризма», т. е. установки на истину внутри мира. Такие взаимные определения материи и дискурса логичны не только для эзотеризма и алхимии, но также для марксизма, деколониальной мысли и радикальной географии, – возьмем, к примеру понятие Эдварда Соджи (Edward Soja) о «третьем пространстве» как об «одновременно материальном и метафорическом, реальном и воображаемом» [7] – стремящихся выйти за рамки репрессивных дуалистических онтологий.
Эту конкретную историческую линию можно соотнести и с тем, что исследователи называют «западным эзотеризмом», «искусственной категорией, ретроспективно применяемой к ряду течений и идей». Последняя была сконструирована исследователями, которые стали замечать некоторые «структурные сходства» среди различных идей [8]. Тем не менее, антиавторитарная эзотерическая линия развивалась и за пределами географической области, обозначаемой как «Запад», а именно на Ближнем Востоке, в арабском мире и даже России, поскольку, я считаю, что так называемая русская религиозная философия, русский космизм и многие идеи советского диалектического материализма являются частью этой гетерогенной (и апостериорно сконструированной) мега-традиции. В моем восприятии постмодернизм — это новый период, когда эзотеризм или «отвергнутое/отреченное знание» (rejected knowledge), если использовать термин Воутера Ханеграафа [9], вновь появляется/выходит на поверхность уже в виде некой сконструированной сущности. Совпадает ли описанный выше антиавторитарный эзотеризм с тем, что ученые называют «западным эзотеризмом», или нет, сейчас сказать трудно, но, по крайней мере, он занимает в нем видное место. Антиавторитарный эзотеризм таким образом является основным объектом моего интереса в эзотерических академических исследованиях (academic study of esotericism/esoteric studies).
Будучи географом, я пытаюсь наблюдать эти явления применительно к земному пространству, а как куратор и художник — к современному искусству. История якутского шамана Александра Габышева, пытавшегося пройти маршем из Якутска до Москвы, чтобы «изгнать беса из президента России Владимира Путина», или «демона Путина из власти» (фразы Габышева и цитирующие его источники разнятся), стала своеобразной отправной точкой моих размышлений об антиавторитарной эзотерике. В тот момент я назвал такое явление «религиозным либертарианством», написав несколько эссе [10] и подготовив соответствующий исследовательский проект для Рижской биеннале современного искусства в 2020 году [11].
В последние годы при поддержке гранта Frame Contemporary Art Finland, я работаю над следующим кураторским исследовательским проектом под названием «Евразийская алхимия», одновременно продолжая свои предыдущие работы на Урале, в Сибири и странах Балтии, а теперь и в Центральной Азии, Финляндии и Амстердаме. В «Евразийской алхимии» мой акцент смещается от пристального внимания к бунтарским «нью-эйдж» личностям или «религиозным либертариям» [12] к более общей, структурной исторической перспективе. В частности, появилась идея алхимии как практики антиавторитарного эзотеризма, реализуемой на многих уровнях: личностном – работа с внутренней реальностью как с последней истиной; социальном – исправление социальных бед с помощью Всеобщей Реформации или Революции посредством проецирования внутренних «истинных» эзотерических моделей и образцов на внешний мир; и наконец, географическом или планетарном уровне – деколонизация и/или геоиндивидуализация. Последние два уровня, особенно географический, оказываются в центре евразийской алхимии как исторического процесса в целом, так и моего персонального кураторского проекта.
Геоиндивидуация — это диалектический процесс растущего осознания мира/Земли как «земного индивидуума» (Erdindviduum), внутренне взаимосвязанной открытой нерепрессивной целостности или, которая должна быть раскрыта и реализована. Процесс сопровождается неизбежной партикуляризацией внутренних географических частей, постепенно освобождающихся от актуальной недифференцированной и потому репрессивной географической тотальности. Это своего рода непрерывная географическая дифференциация, которая состоит из политической и дискурсивной эмансипации все более мелких географических единиц: национальных государств, этнических и субэтнических сообществ и так далее. В этом смысле геоиндивидуация это процесс прогрессивный, как эзотерически, так и политически. Эзотерическое понимание прогресса как универсальной космогонической силы предполагает, что мир изначально «прогрессирует» или «эманирует» от единого ко многому, так что люди всё больше отчуждаются друг от друга, а объекты дифференцируются, выпадая из состояния целостности. Когда дальнейшая фрагментация мира невозможна, «прогресс» заканчивается «революцией». После этого начинается возвращение или возрождение единства из разрозненных партикуляризированных частей. Радикальное политическое понимание прогресса сегодня предполагает его критику, но также утверждает его как «меньшее зло», ведущее к желаемому социальному состоянию. Парадоксальным образом это понимание коррелирует с эзотерическим или даже возникает из него: оба относятся к прогрессу как к неоднозначной процедуре, дифференцирующей мир и умножающей отчуждение, но неизбежно ведущей к Высшему Благу на его горизонте. Деколонизацию можно понимать аналогично — как диалектический прогрессивный процесс, несущий географическую дифференциацию и отчуждение в качестве неизбежного промежуточного звена и ведущий к некой новой, более взаимосвязанной планетарной целостности за своим горизонтом. Конечно, эта новая нерепрессивная целостность/тотальная взаимосвязанность понимается сегодня как принципиально открытая, незамкнутая, раздробленная, процессуальная и перформативная.
Именно поэтому мы можем понимать деколонизацию как часть геоиндивидуации или как ее основную текущую процедуру [13]. Это исторический процесс, объективный в марксистском смысле, а значит, неизбежный. В самом конце репрессивная и недифференцированная геототальность будет заменена нерепрессивной открытой раздробленной и пористой географической целостностью, где части исполняют перформанс бесконечного становления для того, чтобы полностью развиться и индивидуироваться как органы в гармоничном теле, но в то же время, отрицая эссенциалистские огораживания (enclosures) модернистского органицизма. Я думаю, что это понимание можно охарактеризовать как эзотерическое в своей основе [14]. Оно объединяет бессознательное не только с телом и материей, но и с планетарным телом, претендуя на своего рода географическую алхимию как человеческое и более-чем-человеческое усилие — искусство, создающее планетарную инклюзивную открытую всеобщую взаимосвязанность.
Многие современные художественные практики и производство знания в целом ассоциируются с геоиндивидуацией или географической алхимией, чему я нашел немало интересных примеров в ходе своего кураторского исследования. Практика финской художницы Пии Линдман (Pia Lindman), например, переносит практику целительства, в данном случае костоправство «Калевалы» (Kalevala bone-setting) в область искусства, сопровождая ее попытками уловить «субсенсорное» и концептуализировать его как «пересборку космополитики».
Другим примером является проект Линдман Chill Survive, цель которого —создание исследовательского сообщества, объединяющего ученых и художников для взаимодействия с гибридными онтологиями и человеческими/нечеловеческими повествованиями о том, как выжить в стремительно трансформирующейся Арктике [15].
Еще один пример — деколониальные феминизмы в искусстве, представленные, в частности, на биеннале Korkut в Алматы в 2022 году, которая соединила современное искусство звука и деколониальную мысль, и о которой я написал несколько эссе во время моей релокации в Узбекистан из-за войны в Украине [16]. В одном из центральных произведений Korkut кумалакши (предсказательница, использующая в своей практике гадания кумалак (каз. құмалақ) — круглые камешки, фасоль или овечий помет) из техно-квир-коллектива bULt делала расклад на специальной доске, в то время как музыканты ансамбля современной музыки EEGERU исполняли партитуры, составленные искусственным интеллектом на основе расклада.
Для меня все эти примеры являются безусловным выражением географической алхимии и антиавторитарной формы современного эзотеризма. Прилагательное «евразийский» в названии моего исследования отсылает не столько к Евразии как некой географической целостности, сколько к гибридности и метисации, выраженным в слове лексически. Говоря иначе, не к модернистскому «замкнутому» (enclosed) пониманию географической целостности, а к постмодернистскому – в качестве целостности раскрытой, перформативной, раздробленной и пористой [17]. Таким образом Евразия мыслится как нечто в процессе становления, перформативно обитающий гибрид [18], непрерывно дифференцирующаяся раздробленная целостность между Европой и Азией. Я беру эту программную гибридность из деколониального феминистского мышления, в частности из рассуждений Глории Анзалдуа (Gloria Anzaldua) о духовной mestizaje (метисации), которую она трактует как «опус, великую алхимическою работу», «морфогенез» и «неизбежное развертывание» [19].
В рамках проекта «Евразийская алхимия» в июне 2023 года в Амстердаме мне посчастливилось взаимодействовать с исследователями из Центра истории герметической философии и смежных течений при Амстердамском университете (HHP), за деятельностью которого я слежу уже несколько лет, а также участвовать в книжном проекте художницы Кристиины Коскентола (Kristiina Koskentola)Enfleshed: Экологии сущностей и существ. Кристиина — художница карельского происхождения, родившаяся в Финляндии и живущая в Амстердаме — уже много лет работает с темой маньчжурского и евразийского шаманизма. Ее личная пространственно-биографическая траектория между Восточной и Северной Евразией, Хельсинки и Амстердамом отражает масштабы евразийской алхимии. В то же время теги ее книжного проекта («внутренняя алхимия», «антикартезианство», «деколониальность» и прочее) коррелируют с моим пониманием евразийской алхимии в искусстве.
На презентации книги в институции Casco в Утрехте участники, среди прочего, слушали музыку Хань Сяоханя, основанную на маньчжурской шаманской традиции.
Мы также беседовали с философом Риком Долфейном (Rick Dolphijn), пишущим о новом материализме, и Тьяллингом Янссеном (Tjalling Janssen), чей PhD проект в HHP посвящен парацельсовским элементалям в контексте постчеловеческих онтологий и философии Эрнста Блоха. Для меня это была идеальная модель сотрудничества для предстоящих реализаций евразийской алхимии. Теоретические перспективы проекта заключаются в ясной концептуализации геоиндивидуации в искусстве, алхимии/эзотеризме и политике, рассматриваемой через пространственные/географические вопросы. Я считаю это актуальной задачей. Во-первых, современные критические и гуманитарные исследования все еще находятся в своем «пространственном повороте», и, во-вторых, как считает антрополог Майкл Тауссиг (Michael Taussig), соединение искусства, алхимии и политики имеет решающее значение для «вновь заколдованного» мира позднего капитализма» [20]. Эзотерические исследования — активно развивающаяся область в современной академии [21], и современное искусство очень чувствительно ко всем этим тенденциям. В частности, антиавторитарный эзотеризм, кажется, является такой точкой сборки, в которой и радикальная география с критической теорией, и эзотерические исследования с современным искусством могут идеально дополнять друг друга. «Евразийская алхимия», как я надеюсь, может стать своего рода символической концепцией для вышеупомянутого типа эзотеризма, а также кураторским проектом, целью которого является рассказать о наиболее ярких примерах современного искусства касательно экзистенциальных человеческих и более-чем-человеческих усилий по построению планетарной инклюзивной пористой открытой всеобщей взаимосвязанности.
Примечания
[1]В этом ряду современная Россия воспринимается как шизофашизм (Тимоти Снайдер), неофашизм (Славой Жижек), режим испытывающий стремительную фашизацию (Григорий Юдин), или рашизм — неологизм, построенный на сочетании слов «русский» и «фашизм».
[2]Я не выступаю против продуктивного и достаточно убедительного анализа современной России как разновидности фашистского или, по крайней мере, быстро фашизирующегося режима, а также не отрицаю заметную роль в нем некоторых мистических и оккультных компонентов, таких как взгляды Дугина или Александра Проханова. Я также не выступаю против понимания фашизма в целом как тесно связанного с некоторыми иррациональными импульсами, такими как влечение к смерти. Но я против некритического и неразборчивого приравнивания всякого фашизма к некоему широко понимаемому «эзотеризму»/«мистике»/«оккультизму» как их исчерпывающему взаимно тавтологическому объяснению. Это не помогает понять ни один, ни другие и делает бессмысленной дискуссию об антиавторитарных формах эзотерики, которую я пытаюсь инициировать в данном тексте. Что касается фашизма, я согласен с политическим философом Ильей Будрайтскисом в том, что использование этого слова по отношению к современным режимам имеет смысл не тогда, когда мы эссенциализируем разнообразные доктрины, которые можно обнаружить внутри таких режимов, и делаем из этих идей «синоним абсолютного зла» в бинарной логике, а скорее тогда, когда мы обращаем внимание на специфические практики осуществления власти в подобных режимах — «как особый тип господства», а также «тревожный признак глобальных тенденций» (Илья Будрайтскис).
[3]См. Marco Pasi. “Coming Forth by Night. Contemporary Art and the Occult.” In Alexis Vaillant (ed.), Options with Nostrils. Berlin; New York; Rotterdam: Sternberg Press (Piet Zwart Institute), 2010, 103–111.
[4]Подробнее об этом в работах Эрики Легaлисс (Erica Lagalisse) Occult Features of Anarchism (2018) и Майкла Митчелла (Michael Mitchell) Hidden Mutualities: Faustian Themes from Gnostic Origins to the Postcolonial (2006).
[5]Во втором томе Капитала Карл Маркс делает различие между «эзотерическим» (esoterisch), то есть глубинным, внутренним и подлинно научным (tiefgründig, innerlich und wirklich wissenschaftlich) и «экзотерическим» (exoterisch) — поверхностным, внешним и ненаучным (oberflächlich, äußerlich und unwissenschaftlich) пониманием товара, стоимости и соответствующими аспектами в теории Адама Смита. Согласно Марксу несмотря на то, что Смит интуитивно дошел до эзотерического, т. е. «подлинно научного» понимания, он постоянно путал эти перспективы: «Но и представления физиократов проскальзывают у Смита, хотя они противоречат эзотерической — действительно научной — части его собственного построения» (Карл Маркс. Капитал. Критика политической экономии. Том 2. Книга II: Процесс обращения капитала. Перевод И. И. Степанова-Скворцова, проверен. и исправлен. Москва: Государственное издательство политической литературы, 1951, 208).
[6]Подробнее в следующих работах: Glenn Alexander Magee. Hegel and the Hermetic Tradition (2008); Cyril Smith. Karl Marx and the Future of the Human (2005); Order of Sophianic Marxists. “Marx, the Alchemist.” e-flux 124, February 2022.
[7]См. Edward W. Soja. “Thirdspace: Expanding the Scope of the Geographical Imagination,” 272 In Doreen Massey, John Allen and Phil Sarre (eds.), Human Geography Today. Cambridge; Oxford; Malden: Polity Press,1999.
[8]См. Wouter J. Hanegraaff. Western Esotericism: A Guide for the Perplexed. London: Bloomsbury Press, 2013, 3.
[9]См. Wouter J. Hanegraaff. Esotericism and the Academy: Rejected Knowledge in Western Culture. Cambridge University Press: Cambridge, 2012.
[10]См. Nikolay Smirnov. “Shaman, Schismatic, Necromancer: Religious Libertarians in Russia.” e-flux 107, March 2020.
[11]См. Nikolay Smirnov. “Religious Libertarians Foundation.” An Exhibition-Essay for RIBOCA2 (The Second Riga Biennial for Contemporary Art, 2020).
[12]Cм. беседу Биргит Менцель и Николая Смирнова в рамках сопровождающей программы RIBOCA2 (Рижской биеннале современного искусства, 2020). “Religious Libertarians: Marginal Spirituality and Political Dissent” (дата обращения: 4 сентября 2023).
[13]Подробнее о диалектике деколониальности и эзотеризма в статье Николая Смирнова “Кризис деколониальности и неизбежность деколонизации.” Posle media. 9 Марта 2023.
[14]Постструктуралистские теории, в частности, деколониальные феминизмы и обогащенная ими гуманитарная география, критиковали модернистскую «великую схему», в которой «все происходящее может быть объяснено внутренне», как грандиозную закрытую «органицистскую» систему, обозначая это также «гегелевско-марксистским моментом» (Ernesto Laclau. New Reflections on the Revolution of Our Time, 1990, 75. Citation by Doreen Massey. “Spaces of Politics,” 287 In Doreen Massey, John Allen and Phil Sarre (eds.), Human Geography Today. Cambridge; Oxford; Malden: Polity Press, 1999). Признавая, что в них «будущее было и открытым, и нет» (Massey 1999, 286), они все же противопоставляли такой схеме открытые, перформативные, реляционные не-системы, примерами которых в критической гуманитарной географии выступали переосмысленное пространство и «место». (cм. прим. 17). В то же время, эти открытые реляционные «несистемы» были своего рода новыми целостностями: открытыми, но полностью реляционно взаимосвязанными, в которых понятия внутреннего и внешнего были переплетены. Так что, я полагаю, что несмотря на критику или благодаря ей, они не разрушили «целостность» и «эзотеричность», а предложили новое, более сложное понятие «целостности», которое, в каком-то смысле даже более эзотерично, чем раньше, поскольку в эзотерике отношения между внутренним и внешним точно так же сложны, перформативны, неээсенциальны и открыты.
[15]Chill Survive website (дата обращения: 27 мая 2023).
[16]Nikolay Smirnov. 1st Korkut Biennale of Sound Art and New Music, e-flux criticism November 23, 2022. (Accessed June 23, 2023). Также см. Николай Смирнов “Imperiia Refusenik.” syg.ma 15.02.23. (дата обращения: 2 сентября 2023).
[17]Подробнее о постмодернистском понимании места (географической целостности) и пространства в критической гуманитарной географии: Nigel Thrift. “Steps to an Ecology of Place,” 295–322 и Doreen Massey. “Spaces of Politics,” 279–294, обe статьи в сборнике Doreen Massey, John Allen and Phil Sarre (eds.), Human Geography Today. Cambridge; Oxford; Malden: Polity Press, 1999.
[18]То есть «обитающем» (dwelling) в позднем хайдеггерианском смысле. См. Tim Ingold. “Building, Dwelling, Living: How People and Animals Make Themselves at Home in the World.” In Marilyn Strathhern (ed.), Shifting Contexts: Transformations in Anthropological Knowledge. London: Routledge, 1995, 57–80.
[19]См. Gloria Anzaldua. La Conciencia de la Mestiza: Towards a New Consciousness. (Borderlands/La Frontera: The New Mestiza). San Francisco: Aunt Lute Books, 1999, 99–120, here 103.
[20]См. Michael Taussig. Mastery of Non-Mastery in the Age of Meltdown. Chicago; London: The University of Chicago Press, 2023.
[21]Например, CAS-E, Центр исследований в области гуманитарных и социальных наук «Альтернативные (виды) рациональности и эзотерические практики в глобальной перспективе» — один из, если не самый крупный, исследовательский проект в области академических эзотерических исследований на сегодняшний день.
Featured Image: Microterritory Gorod Ustinov, Untitled / Roots, 2019. Collection of PERMM museum for contemporary art, Perm, Russia. Photo: Anastasiya Yakovleva, PERMM. Courtesy by the artist
Цитируйте эту статью: Николай Смирнов “Евразийская алхимия как форма антиавторитарного эзотеризма”, в New Age in Russia, 10/09/2023, https://newageru.hypotheses.org/?page_id=6530
Оригинал статьи на английском.
