Переосмысление реальности

О том, как анархизм и мистицизм сочетаются друг с другом (I)

автор: Ромина Кальтенбах (урожд. Хайм)

перевод с английского: Ольга Глейзер

Анархизм часто воспринимается как атеистический по своей сути, поскольку анархисты традиционно противостоят власти, в том числе и власти религиозной (Дэвис 2019, 65). Однако развитие русской анархической традиции показывает, что в идеях атеизма отсутствует метафизическое понимание анархизма. Метафизичекий анархизм, а точнее, анархическая метафизика подразумевает идею всеобщей человечности и автономного сознания, позволяющего переосмыслить реальность.

Под общим названием „Переосмысление реальности“ в данном блоге будет опубликована серия моих статей, посвященных духовному движению и эзотерическому учению, озаглавленному как „мистический анархизм“, которое возникло в России в начале 20 века и дополнило политический анархизм метафизической спиритуальностью. В моих последующих статьях я опишу основные концепции этого учения и его представителей, стремившихся изменить парадигму мировосприятия.

Часть 1: «Путешествие в страну анархии» [1]

На протяжении всей истории человеческое стремление к свободе находило выражение в различных философских и религиозных традициях, школах и группах (например, таких как китайский даосизм, древнегреческий кинизм, ранний христианский гностицизм и различные виды сектантства), прежде чем оно после Французской революции трансформировалось в абстрактную философскую идею безгосударственного общества, из которой в конечном итоге произросли политическая теория и социальное движение «анархизма».

Возникнув как реакция на развитие капиталистической индустриализации, централизации и эксплуатации в Западной Европе 19 века (Аврич 2005, 3), ранняя анархистская теория, упрощенно говоря, занималась двумя основными вопросами – степенью свободы (1) и способом ее достижения (2):

1. Как можно в равной степени обеспечить как индивидуальную свободу, так и социальное сосуществование?

2. Следует ли свергать силой господствующий общественный порядок или же оказать пацифистское ненасильственное сопротивление?

Различные и в большинстве своем несовместимые суждения по этим вопросам с самого начала раскололи анархистов и в конечном итоге привели к формированию нескольких философских школ, существующих параллельно – те, кто считал, что индивидуальная свобода возможна только в сочетании с сообществом, взаимопомощью и социальным равенством, основали социальный анархизм (охватывающий коллективистский и коммунистический анархизм, а также анархо-синдикализм 20 века). В противовес этому направлению возникла теория индивидуалистического анархизма, отстаиваемая теми, кто ставил свободу личности выше социального сотрудничества. Оба лагеря, в свою очередь, включали как воинственных революционеров, исповедующих так называемую «пропаганду делом» (Бантман 2019), так и анархо-пацифистов, для которых цель не оправдывала средства [2].

Хотя современный анархизм берет свое начало в Англии и Франции, теоретическая разработка его основ во многом является вкладом русских мыслителей, наиболее известными из которых были Михаил Бакунин (1814–1876) и Петр Кропоткин (1842–1921), чьей основной идеей был социальный или общинный анархизм, достичь который возможно исключительно в результате насильственной революции. Точно так же пацифистская анархическая традиция неразрывно связана с другим русским именем, а именно с писателем и философом Львом Толстым (1828–1910), который являлся не только одним из самых известных романистов России, но и был крупным представителем христианского анархизма, выступающим за ненасильственное сопротивление (см. Кристояннопулос, Аппс 2019). Не пренебрегая работами их европейских и американских предшественников и единомышленников, стоит упомянуть о том, что бакунизм (коллективистский анархизм), кропоткинизм (коммунистический анархизм) и толстовство (христианский анархизм) составляли то, что мы сейчас называем классическим анархизмом (Ударцев 2016, 29).

• 

• 

• 

Эти три столпа классического анархизма также создали рамки для самобытной русской анархистской традиции, которая приобрела четкую форму только в начале 20 века, когда Россия вступила в период потрясений [3]. Анархизм «как организованное движение социального протеста» (Аврич 2005, 3) возник в то же самое время, когда анархизм как политическая идеология начал переживать фундаментальный кризис. Учитывая, что существующие концепции и постулаты были пересмотрены и широко обсуждались в последние годы царского правления, ранний постклассический русский анархизм возник вследствие модернизации и дополнения классической теории в свете прошлого опыта, меняющихся социально-экономических условий и технологических достижений.  Постклассические анархические тенденции, построенные на более широкой методологической основе, интегрировали новые научные идеи и открытия из различных областей гуманитарных и естественных наук, сосредоточили внимание на важности сознания и расширили концепцию освобождения от авторитарного угнетения до всеобъемлющей свободы самовыражения (Ударцев 2016, 22–26).

Произошедшая переориентация в рамках анархистской традиции резонировала с продолжающейся дискуссией о переориентации ценностей в интеллектуальных и художественных кругах России во время беспорядков 1905 года. Стремясь быть ближе к страдающему русскому народу и разделяя «враждебность анархистов к материализму, рациональности и буржуазному обществу» (Глатцер Розенталь 1977, 609), творческая интеллигенция повторила их призыв к автономии, доведя его интерпретацию до метафизического уровня. Автономия стала эквивалентом не только антиавторитаризма, но и антидогматизма. Считалось, что ее можно полностью пережить, пребывая исключительно в мистическом экстазе. Для того, чтобы социальная революция была успешной, «духовная революция» должна была проложить этот путь: так зародилось движение мистического анархизма.

Часть 2: «Бунт души» против ограничений реальности

Хотя идея мистически утонченного социального анархизма и привлекла широкий круг творческих интеллектуалов, особое внимание ей уделили представители русского символизма, а именно писатель-символист Георгий Чулков (1879–1939), который использовал термин «мистический анархизм» в 1905 году впервые (Глатцер Розенталь 1977, 610).

Идеологические основы мистического анархизма Чулкова были разработаны годом позже в его буклете «О мистическом анархизме», вступительная глава которого была написана известным поэтом-символистом Вячеславом Ивановым. Выйдя за пределы «наивного» видения Бакунина революции снизу, недостаточной коммунистической солидарности Кропоткина и «безличной любви» Толстого (Чулков 1971, 3), мистические анархисты обратились к ницшеанской «переоценке всех ценностей» (Ницше 2007, 121) и предпочли его самоутверждающий и жизнеутверждающий индивидуализм эгоистической философии Макса Штирнера, одновременно опираясь на концепцию Дмитрия Мережковского о «новом религиозном сознании» и на идею об обожествлении сексуальности Василия Розанова (Глатцер Розенталь 1977, 620). В соответствии с эзотерическим представлением о взаимосвязанной вселенной, суть которого заключается в том, что внутреннее состояние человека влияет на внешний мир, ранний мистический анархизм был нацелен на освобождение человеческой души от всех «ограничений, присущих реальности» (там же, 609), так что человечество в целом может быть освобождено. Таким образом, ранний мистический анархизм был направлен на устранение всех связывающих норм, будь то политические, социальные, религиозные или моральные устои, и на замену эгоизма любовью (Чулков 1971, 3).

Однако любовь никоим образом не была эквивалентом христианского платонического сострадания, а символизировала скорее эрос. Опыт сексуального единства был воспринят как средство преодоления эго и переживания космического единства (Глатцер Розенталь 1977, 614).

Для русского философа Николая Бердяева сочетание анархизма и мистицизма представляло собой логическое следствие их семантического содержания. Анархизм, если его понимать как антиавторитаризм в самом широком смысле этого слова, неизбежно принимает иррациональную, а значит, и мистическую окраску. Равным образом для мистика (а в данном случае для художника) «анархия» представляет единственно возможное состояние души (Бердяев 1999, 203 и далее). Тем не менее, Чулкову приходилось постоянно защищаться от своих оппонентов, в том числе поэта-символиста Андрея Белого, чьи атаки были направлены на аморализм, снисходительность и потусторонность мистического анархизма (Белый 2016, 708).

Мистический анархизм просуществовал недолго – он расцвел и скоро исчез вместе с событиями в промежутке между 1905 и 1907 годами. Революция потерпела неудачу, надежды были разбиты, а интерес к мистическому анархизму угас. Лишь больше десятилетия спустя мистический анархизм вновь появился в российском публичном пространстве, в некотором роде похожий на свою первую версию, но тем не менее сильно отличающийся от нее.

Продолжение следует …

Примечания:

[1] Заголовок заимствован из названия эссе Леонида Геллера: Heller L. Voyage au pays de l‘Anarchie. Un itineraire: l‘utopie [Путешествие в страну Анархию. Маршрут: утопия] // Cahiers du monde russe. 1996. Vol. 37. No 3.

[2] Более подробно о развитии анархизма и его внутренних направлений см. в коллективном труде The Palgrave Handbook of Anarchism под редакцией Карла Леви и Мэтью С. Адамса. Лондон: Palgrave Macmillan, 2019.

[3] Более подробно о развитии русской анархической традиции и ее различных тенденциях см. в сборнике Анархизм: pro et contra, антология, 20–32. Отв. ред. Д. К. Богатырев. СПб.: РХГА, 2016.

Литература:

Белый, Андрей. О проповедниках, гастрономах, мистических анархистах и т.д. Анархизм: pro et contra, антология. Отв. ред. Д. К. Богатырев, 707–710. СПб.: РХГА, 2016.

Бердяев, Николай. Новое религиозное сознание и общественность. Москва: Канон, 1999.

Чулков, Георгий. О мистическом анархизме. Letchworth: Prideaux Press, 1971.

Ударцев, Сергей. Эволюция теории анархизма в XIX–XX вв. Анархизм: pro et contra, антология. Отв. ред. Д. К. Богатырев, 20-32. СПб.: РХГА, 2016.

Avrich, Paul. The Russian Anarchists. Oakland, CA: Princeton University Press, 2005.

Bantman, Constance. The Era of Propaganda by the Deed. In: The Palgrave Handbook of Anarchism, ed. by C. Levy and M. S. Adams, 371–387. London: Palgrave Macmillan, 2019.

Christoyannopoulos, Alexandre / Apps, Lara. Anarchism and Religion. In: The Palgrave Handbook of Anarchism, ed. by C. Levy and M. S. Adams, 169–192. London: Palgrave Macmillan, 2019.

Davis, Laurence. Individual and Community. In: The Palgrave Handbook of Anarchism, ed. by C. Levy and M. S. Adams, 169–192. London: Palgrave Macmillan, 2019.

Glatzer Rosenthal, Bernice. The Transmutation of the Symbolist Ethos: Mystical Anarchism and the Revolution of 1905. Slavic Review. Association for Slavic, East European, and Eurasian Studies 36, no. 4 (1977): 608–27.

Nietzsche, Friedrich. Ecce Homo. How to Become What you Are. In: Nietzsche, Friedrich. The Anti-Christ, Ecce Homo, Twilight of the Idols And Other Writings, ed. by A. Ridley and J. Norman, 69–151. New York: Cambridge University Press, 2007.

---

Читать статью на английском

Цитируйте эту статью: Ромина Хайм, «Переосмысление реальности: О том, как анархизм и мистицизм сочетаются друг с другом (I)», в New Age in Russia, 05/11/2019, https://newageru.hypotheses.org/1654