автор: Агнес Кефели
перевод с английского: Кирилл Милютин
Я столкнулась со сферой нью-эйдж случайно. В течение многих лет я занималась историей принятия ислама на территории Евразии. Однажды, после прочтения одной увлекательной книги я поняла, что когда распался СССР, возвращение татар в ислам не произошло автоматически.
Время от времени прилетая в Казань, я люблю посещать книжные лавки при мечетях и магазины мусульманской одежды в поисках современных исламских материалов или переизданий старых исламских текстов, которых нет в библиотеках. В 2018 году я зашла в одну из таких лавок в Старой Татарской слободе. Мое внимание привлекла татарская книга. Кроме ее названия – Когда открываются врата рая – в ней ничего не отсылало к типичной исламской литературе. В нижней части синей обложки был помещен накладной бриколаж из изображений древнеегипетских храмов и обелисков, древнегреческих храмов, римских пантеонов, средневековых замков, мечети с несколькими минаретами (в стиле известного османского архитектора Мимара Синана) и нью-йоркских небоскребов, освещаемых нисходящим светом с самого верха обложки. Внутренняя обложка книги была еще более удивительной: на ней был изображен бог с длинной бородой в стиле Микеланджело – табу в исламе – создающий вселенную точками света, кружащимися вокруг его пальца. Автор книги, Султан Шамси (род. 1946), не говорил об обязанности татар вернуться к вере своих предков и не призывал свой народ к более строгому соблюдению догматов своей веры. Вместо этого Шамси, который когда-то работал в редакции известного литературного журнала Казан утлары (Огни Казани), делился своим увлечением чтением русских переводов американских нью-эйдж “ченнелеров”. Пророческие послания отдельных людей, говорящих от имени бестелесных космических сущностей, исторических личностей или инопланетян, потрясли его сознание: это было похоже на революцию, землетрясение, и таинственная сила теперь заставляла его рассказать обо всем этом на своем родном языке. Примечательно, но Шамси даже не потрудился представить этих “учителей” из других миров. Он явно рассчитывал на то, что его аудитория и сама поймет, кто они такие. Кроме того, она хорошо знакома с тем сводом текстов, на который он ссылается. Книга Шамси ясно свидетельствовала, что нью-эйдж духовность на евразийском пространстве стала не только постхристианским явлением, но и что татарский религиозный ландшафт не ограничивался лишь одним исламом. Интерес татар к спиритизму и ченнелингу имел более глубокие корни. Книга Шамси подняла и другие вопросы: мог бы ли интеллектуал мусульманского происхождения следовать западному эзотерическому пути? Какой вклад могли бы внести татары в философию нью-эйджа?
После распада Советского Союза этнические русские в Казани были не единственными, кто увлекался эзотерикой. Татары тоже были увлечены оккультизмом – к огорчению многих татарских интеллектуалов. По мнению Рафаэля Мустафина (1931–2011), бывшего главного редактора газеты Казан утлары, возвращение религии привело к глупым суевериям и мистической чепухе. Хотя сам он не был верующим мусульманином, Мустафин не забывал пугающие предупреждения своей бабушки о Конце времен (ахыр заман), которые не давали ему спать по ночам, когда он был еще ребенком. Став зрелым мыслителем, Мустафин понимал, как религиозная эсхатология готовит мужчин и женщин к смерти, хотя он больше не воспринимал такую эсхатологию буквально. Боги, которых люди называли Осирис, Будда, Перун, Бог, Аллах, Судьба или Телепатия, были просто теми вещами, чего люди не могли знать и понимать. В глазах Мустафина вселенная была непредвиденной случайностью, а не конкретным замыслом. Тем не менее, человек мог контактировать с богами (sic) через природу, музыку и искусство. О том, как татары читают «книгу природы», можно было также узнать из пословиц и предсказаниий погоды. В конце концов Мустафин стал отождествлять себя с материалистической философией, которая отвергала веру в НЛО и духов и призывала к сохранению природы.
Другой татарский педагог и активист, Ильдус Амирхан (1941–2018), обеспокоенный интересом татар к эзотерике, признавал, что он свидетельствует о том, что татары окончательно отошли от чисто атеистического материалистического мировоззрения. Тем не менее, для верующего мусульманина Амирхана такая литература имела свои ограничения прежде всего с богословской точки зрения: она не имела прочной основы в Коране и хадисах. К тому же она была продуктом иудео-христианского, ведическо-буддийского и англосаксонского менталитета, который, по его мнению, был абсолютно чужд исконной религиозной идентичности татар. В конечном итоге и Мустафин, и Амирхан задались вопросом о совместимости татарской этнической идентичности с нью-эйдж духовностью.
Однако самой сложной задачей было определить начало этого так называемого увлечения: было ли оно действительно постсоветским явлением? Более того, все ли татары воспринимали это явление как несовместимое с татарской идентичностью и ее исторической эволюцией? Уверенность Шамси, что его читатели сразу поймут его отсылки, указывает на то, что за его духовной мыслью стояла более давняя история. Ключевой фигурой в этой истории был Ильдар Ханов, целитель, художник, скульптор и архитектор, родившийся в семье фабричных рабочих в 1940 году. В 1992 году, после мистического явления ему Иисуса, Ханов начал строительство Вселенского храма (по-татарски – Галям ехрами), сооружения, сочетающего в себе различные религиозные архитектурные элементы, в то время, как его народ был занят восстановлением дореволюционных мечетей и мусульманских школ (медресе).
Интерес Ильдара Ханова к культурам Восточной и Южной Азии проявился в детстве, когда он обнаружил, что обладает даром целительства. Будучи начинающим боксером, девятилетний Ильдар делал массаж дворнику гимназии, китайскому иммигранту, который переехал в Казань после того, как его посольство было эвакуировано из Москвы на Волгу во время Второй мировой войны. В благодарность за исцеляющее прикосновение Ильдара дворник показал ему книгу по традиционной китайской медицине. Таким образом, очарованный китайскими «иероглифами» молодой Ильдар познакомился с китайской энергетической терапией и боевым искусством ушу.
Позже Ханов также получил доступ к подпольной литературе по йоге. После окончания Казанского художественного училища в 1960 году, он начал обучение в Москве, где одновременно практиковал йогу. Советское индийско-российское сотрудничество в конце 1950-х и 1960-х годов вызвало официальный интерес к физическим аспектам йоги как инструменту возможного совершенствования человека, который можно было бы изучать и научно. Советские власти даже пригласили известного гуру Дхирендру Брахмачари в начале 1960-х годов для обучения будущих космонавтов в Москве. По совпадению, в те годы Ханова, который был студентом Суриковского художественного института, попросили нарисовать портреты героев-космонавтов и показать им свои альтернативные методы лечения.
Одним из важных событий было и то, что в мае или июне 1960 года Ханов познакомился со Святославом Рерихом (1904–1993), младшим сыном художника-мистика Николая Рериха. Увидев картину “Когда собираются йоги” (1939) во время своего визита в Индию Никита Хрущев, первый секретарь Коммунистической партии, лично пригласил младшего Рериха в Москву. Молодой татарский студент и Святослав сразу же нашли общий язык. Их объединял интерес к интернациональному движению за мир, альтернативной медицине, живописи, йоге и буддизму. Несмотря на плотный график Рериха, они обсуждали возможность строительства экуменического Вселенского храма. В то время Ханов представлял его себе на вершине таинственной горы Верхний Услон, обращенной к Волге, которую он видел в детстве из своего окна. Там, в небе, он мог видеть неопознанные секретные объекты, посланцев инопланетных цивилизаций. Храм должен был быть украшен куполами, а лестница спускалась бы к Волге. Пока они обсуждали проект, Святослав взял лист бумаги, и вокруг храма вырос фантастический город. Появился новый мост, соединяющий старую и новую Казань.
Позже, скорее всего в сентябре 1961 года, Святослав, который служил культурным послом в Индии, пригласил Ханова в индийское посольство. Для такого особого случая Ханову пришлось одолжить костюм у своего друга, восходящей звезды советской поэзии и барда Булата Окуджавы (1924–1997). В посольстве художник-теософ представил Ханова премьер-министру Индии Джавахарлалу Неру (1889–1964) как своего друга-художника и талантливого целителя. Неру выглядел усталым, и Рерих попросил Ханова использовать свои целительские способности, чтобы восстановить силы министра. После того как сеанс прошел в уединении (все официальные гости разъехались), Ханов поспешил показать Неру эскизы храма, которые он обсуждал с Рерихом. Неру, который в тринадцатилетнем возрасте был посвящен в Теософское общество Анни Безант, одобрил его проект, и, по словам Ханова, лицо индийского лидера озарилось, когда молодой татарин упомянул о своем намерении построить храм в Казани. Неру посетил город в 1955 году и был восхищен его жителями, которые, по его словам, жили и в Индии. Помимо Неру, Ханов практиковал свои целительские навыки на жене Святослава, известной индийской актрисе Девике Рани (1908–1994). На фотографии они запечатлены вместе в 1989 году во время одного из таких сеансов, когда Святослав и Ханов снова встретились, чтобы обсудить строительство экуменического храма. В благодарственной записке Святослав поздравил его с талантом йога-целителя и пожелал, чтобы Бог дал ему силы построить храм единства душ: «Знай, многие люди слушают тебя, но не слышат. Но час пробьет!» Ханов построил значительную часть своего храма в период с 1992 по 2013 год, но не на горе Верхний Услон, а на противоположной стороне, в Старом Аракчино, где стоял дом его родителей.
Было бы неправильно полагать, что Шамси и Ханов являлись маргиналами: за ними стояли сообщества читателей и поклонников из всех слоев общества – художники, интеллектуалы, администраторы, рабочие, студенты, сотрудники полиции. Читатели Казан утлары приветствовали эзотерические статьи Шамси, впервые напечатанные в том же журнале, и просили печатать таких побольше. Связывая татарский фольклор с эзотерической мифологией майя, шумеров, египтян и греков, космология Шамси позволяла татарам участвовать в наступлении светлой, обнадеживающей Новой эры. Аналогичным образом, строительство храма Ханова, основанное исключительно на пожертвованиях и волонтерской работе, привлекало людей из всех социальных слоев. Официально в храме располагался центр по борьбе с наркоманией и алкоголизмом и художественная школа. С 2001 года храм посещали ученики десятых и одиннадцатых классов престижной татарской гимназии № 2. Они помогали приводить его в порядок и строить, изучая исламскую каллиграфию. Ханов, в свою очередь, познакомил их с мистикой Рерихов и мыслями советского диссидента, теоретика этногенеза Льва Гумилева (1912–1992). Ханов также лечил своих пациентов альтернативными методами, которые в благодарность добровольно участвовали в строительстве Вселенского храма.
Некоторые татары возражали против деятельности Ханова как чужеродной, но близкие к нему люди настаивали на его исламской татарской идентичности. На фотографиях, опубликованных его женой Раузой Султановой, он изображен в мусульманской тюбетейке. Для драматурга Рабита Батуллы, который перевел Коран с турецкого тафсира на татарский язык, Ханов был не “неверным”, а мусульманином. В изучении других религий нет ничего плохого: Тора, Псалмы, Евангелия и Коран – все они исходят от Бога. По мнению историка архитектуры Нияза Халитова, не все могли увидеть тюркское языческое степное влияние в абстрактном творчестве Ханова, но, по его мнению, Ханов сохранил генетическую память о религиозной толерантности древнетюркской Волжской Булгарии и монгольской Золотой Орды. Азгар Шакиров, татарский актер, вторил ему в том же духе: русский никогда бы не построил мечеть рядом с церковью, но только татарин мог преодолеть такой парохиализм. В терапии Ханов применял гипноз, электричество, акупрессуру на ушных точках и энергетический массаж, который не имел ничего общего с исламской медициной; тем не менее, татарский скульптор Альфрет Абдрашитов вспоминал, что во время массажа он думал только об Аллахе, который сделает его снова целостным. Для татарского историка Дамира Исхакова, который также испытал на себе действие лечебного массажа Ханова, Ханов был настоящим представителем татарской культуры: он хотел быть похороненным в соответствии с исламской традицией, а его храм был построен в доме его родителей. Наконец, имам, который проводил похороны Ханова в 2013 году, заявил, что Ханов правильно считал, что Татарстан – это земля разных национальностей и религий. По мнению Ханова, все национальности составляли одну родину и поклонялись одному Богу.
Шамси и Ханов были современниками. Они говорили на одном и том же эзотерическом языкеiy. Если Ханов оставил после себя необычное каменное здание, которое привлекало множество туристов разной веры и национальности, то книга Шамси попала в необычное место – магазин исламской одежды. Лежащая посреди других книг, посвященных мусульманским молитвам, монография Шамси содержала множество элементов, против которых возразил бы любой мусульманский богослов-суннит. Например, он проповедовал концепцию реинкарнации, заимствованную из западных теософских интерпретаций индуистских и буддийских традиций XIX века. Он также не считал Коран уникальным и окончательным откровением Бога. Для Шамси основополагающие мифы других культур, Тора, Евангелия, индуистский эпос Махабхарата, Авеста, календарь майя, древнегреческие легенды и даже татарский фольклор могли быть истолкованы как божественные откровения. Возможно, потому что Шамси мог относиться к поколению, родившемуся до Второй мировой войны, которое, как и Ханов, было подвержено влиянию как материалистической философии, так и нью-эйдж духовности, его книга нашла свое место в этом магазине. В конце концов, для Шамси пророк Мухаммад был особым проводником эзотерических знаний. Важнейшая роль Мухаммада не получила должного признания в западной эзотерической литературе, которая отдавала предпочтение Христу, Будде или индуистским гуру. В конце концов, сам Шамси, Ханов и их друзья попытались примирить друг с другом духовность нью-эйджа, ислам и татарскую идентичность. Мусульманские нью-эйджеры больше не считались каким-то оксюмороном. Поэтому совсем неудивительно, что, когда один из имамов публично не одобрил учение дона Хуана Карлоса Кастанеды, татарский академик Айдар Хайрутдинов ответил ему, что муллы не должны выступать в роли цензоров. Поскольку именно книги Кастанеды помогли Хайрутдинову постичь суфизм. Другими словами, нью-эйдж стал частью исламского дискурса и практик, а это означает, что книге Шамси, вопреки моему первоначальному мнению, действительно нашлось место в магазине мусульманской одежды, который я посетила в 2018 году.
Featured image: Ildar Khanov self-portrait in the Temple of All Religions, 2018 ©Diego Fiore
Литература
Ämikhan, Ildus. Tatar fälsäfäse häm milli mägarif. Kazan: Tatarstan kitap näshriyatï, 2003 [Әмирхан, Илдус. Татар фәлсәфәсе Һәм милли мәгариф. Казан: Татарстан китап нәшрияты, 2003].
Ермакова, Д., Султанова, Р., сост. Древо жизни Ильдара Ханова: монументальная скульптура, живопись, графика, архитектура, поэзия. Казань: Идел-Пресс, 1998.
Kefeli, Agnès, “Varieties of Tatar Esotericism in Post-Soviet Russia,” in The Russian Review 81 (October 2022): 2–24.
Хайрутдинов А. Г. “Суфийский путь Карлоса Кастанеды.” Идель 1 (2005). Дата обращения: 25 апреля 2022.
Khäyretdin, Aydar. “Reinkarnatsiya barmy? Bismilläähir-rakhmäänir-rakhiiim.” Idel 161, no. 1 (2003): 26–28 [Хәйретдин, Айдар. “Реинкарнация бармы? БисмилләәҺир-рахмәәнир-рахииим.” Идел 161, no. 1 (2003): 26–28].
Мустафин, Рафаэль. Времена года. Казань: Издательство “Казань,” 2011.
Pakhomov, Sergey. “A Short History of Yoga in the USSR,” 2020. In New Age in Russia. Accessed April 25, 2022.
Шамси, Султан. “Что сокрыто в стихе аята?” Идель 118, no. 6 (1999): 48–50.
Shämsi, Soltan. Kük kapusï achïlsa… Kazan: Tatarstan kitap näshriyatï, 2006. [Шәмси, Солтан. Күк капусы ачылса… Казан: Татарстан китап нәшрияты, 2006]
“Soltan Shämsi.” In Ädiplärebez: Biobibliografik beleshmälek vol. 2. Kazan: Tatarstan kitap näshriyätï, 2009, 657–658 [“Солтан Шәмси.” In Әдипләребез: Биобиблиографик белешмәлек. Казань: Татарстан китап нәшрияты, 2009, 657–658].
Султанова, Рауза, сост. Ильдар Ханов: Воспоминания, размышления о творчестве. Казань: ИЯЛИ им. Г. Ибрагимова АН РТ, 2015.
Sverigin, Rifat. “Кüngelendä galäm chiksezlege… (Soltan Shämsigä 70 yäsh).” Kazan Utlarï no. 2 (2016): 143–152 [Сверигин, Рифат. “Күңелендә галәм чиксезлеге… (Солтан Шәмсигә 70 яшь).” Казан Утлары no. 2 (2016): 143–152].
Читайте статью на английском
Цитируйте эту статью: Агнес Кефели “Татарский нью-эйдж в мусумальнсой лавке”, в New Age in Russia, 19/05/2022, https://newageru.hypotheses.org/?page_id=6530
